Русская народная свадьба села Акшуат

Летом 1997 года очередная фольклорно-этнографическая экспедиция лаборатории традиционной культуры при кафедре литературы Ульяновского государственного педагогического университета им. И.Н. Ульянова работала в Барышском и Кузоватовском районах Ульяновской области. Продолжалось планомерное обследование центрального региона области, начатого еще в 1982 году. Именно тогда были сделаны первые записи свадебного обряда и свадебной обрядовой поэзии в селе Акшуат. В дальнейшем уточнение собранного материала и расширение фактической базы для изучения свадебной обрядности села происходило в 1991 и 1994-м годах: в 1991 г. - 80 свадебных обрядов (10 рассказов-воспоминаний), в 1994 г. - 24 свадебных обряда (4 рассказа-воспоминания). В 1997 году, в частности, было сделано 9 записей расказов-воспоминаний о свадьбе от 9 человек. Все они женщины. За исключением Бадаховой С.А. и Казаньевой А.И. все информанты - уроженки этого села, но так как Казаньева переехала в село в возрасте одиннадцати лет, можно и ее причислить к коренным жителям (конечно, только с точки зрения той обрядовой традиции, носительницей которой она является). Все опрошенные четко разделяются на четыре возрастные группы в зависимости от года рождения:

1. Юшина В.Е.,Пчелова А.К. - 10-е годы 20 века (1914 и 1915 гг. рождения).

2.Кузнецова Н.Т., Ульянкина Н.Ф.,Соловьева А.И. - 20-е годы 20 века (1920, 1920, 1923 гг. рождения).

3.Челбаева А.А., Ларина Т.А. - 30-е годы 20 века (1931, 1932 гг. рождения).

4. Казаньева А.И. - 40-е годы 20 века (1940 год рождения).

Опрос информантов происходил методом стандартизованного интервью с открытыми вопросами, составленными на основе общерегиональной структуры свадьбы.

Знание традиции у разных информантов оказалось разное. Наиболее полные, развернутые ответы дали Пчелова А.К. (1915 г.р.), Соловьева А.И. (1923 г.р.), Челбаева А.А. (1931 г.р.). Однако и эти информанты помнят свадебную традицию избирательно. Например, Челбаева А.А. наиболее подробно рассказала о кельях, о вечерах в процессе подготовки к свадьбе, исполнила некоторые песни, звучавшие на них, рассказала о правилах игр “На Дону” и “Садовник”. А далее остановилась только на таких обрядах, как “Нести постель”, “Нести веник” и “Поиски “ярки”. В этой избирательности - характер человека, его ориентация на карнавальные, игровые формы традиционной культуры. Ответы Пчеловой А.К. (1915 г.р.), напротив, отличаются вниманием к ритуальной стороне свадебных обрядов. Потому так подробно, обстоятельно описывала она процесс сватовства, поведение всех участников запоя, состав кладки, действия сторон во время приезда свадебного поезда за невестой. Помнит она и отдельные строки свадебных причитаний невесты. Этими же качествами в целом обладают и ответы Соловьевой А.И. (1923 г.р.).

Все информанты отмечали, точно не определяя, временные этапы в бытовании свадьбы в селе. Во-первых, это время жизни предыдущих поколений, в основном матерей: “А то раньше, говорили, богатых выбирали, бедных не брали, да” (Пчелова А.К.); “?: А не было ли просьб к невесте на запое сшить рубашку? - Соловьева А.И.: Ну это еще до меня, спрашивали, умеет ли невеста чё делать”. Во-вторых, это время их собственной молодости и зрелости - время наибольшей активности женщины в обрядовой, в том числе свадебной, жизни села. Это выражалось в обращении информантов к собственной свадьбе, к свадьбам своих сестер, братьев, подруг и т.д., а также в четком противопоставлении этого периода в своей жизни позднему, определяемому несколько общо и неопределенно - “сейчас”, “теперь” и т.п. Это настоящее и составляет третий этап в существовании обряда с точки зрения информантов. “?: Молодежь на запой приглашали? -Пчелова А.К.: Не. Раньше не было. - ?: А невесту с женихом? -Пчелова А.К.: Жених придет, а невеста в чулане сидит. Да,а потом за стол усадятся. Сватья-то требуют. Когда сядут за стол-то, жених-то придет и в чулан к невесте идет. А эти, значит, сватья от женихов требуют: “Нам покажите, невеста какая!” Требовают. Ну, конечно, раньше. Счас уже не такая обряда.”; “?: Кельи увас были? - Юшина В.Е. (1914 г.р.): Сама сидела, делала, пряла. И вот вспоминаю: ребята ходили. А я была небольшая. И меня научили там девки... одна там одного любила, а он не обращал внимания. Он как приходит, она меня: “Пой песню, пой песню!” Ну я и пела. Его звали Васька. Ну, он погиб, с войны не пришел, ранили его в пятку, и он остался там мертвым. А я песни пела. А ее звали Наташкой.

“?: А невеста должна сшить рубашку или полотенце жениху? - Ларина Т.А. (1932 г.р.): Раньше шили. А щас нет, щас покупают. Эт обычай такой.”

Ответы информантов, как правило, дают общую характеристику обряда, отмечают то, что исполнялось регулярно, что считалось обязательным, с точки зрения традиции - “Эт обычай такой”. И это несмотря на установку собирателей на рассказ своей или какой-нибудь другой, но конкретной свадьбы. Правда, иногда обращение к конкретным свадебным ситуациям, обрядам входило в рассказы информантов. “Юшина В.Е.: Вот я помню, у нас сестру сватали, а она не ходила с ним, не дружила. Пришли сватать, мама говорит: “Мы живем бедно, у ней нет ни чё”. - “Да мы купим, мы купим это”. А она не пошла. Ничаво ей не надо”; “?: “Ярку” искали? - Пчелова А.К.: Искали, как же не искали.- ?: Рядились? - Пчелова А.К.: Да, да. - ?: Как рядились? - Пчелова А.К.: “Пропала! Пропала! Отдавайте деньги, пропала, пропала!” Ну, найдут, там, пол-литру сдуют, вина там. Раньше самогонка была ведь. Вина-то не было. Гнали самогонку. “Батюшки! Ярка пропала!” - “Где? Кака ярка?” Ну, скажут: “Бела!” или “Черна!”

Как уже было отмечено выше, ответы Челбаевой А.А. почти полностью представляют собой изложение конкретных ситуаций, обрядов, игр. Такое восприятие особенно усиливают подробные описания правил игр, полные тексты песен с указанием на действия, выполняемые под них.

Из всех информантов только Соловьева А.И. (1923 г.р.) обладала статусом “профессиональной свахи”: “Я, наверно, миллион просватала. Меня везде гоняли сватать-то”. Все остальные женщины - рядовые участники традиционного для сельского жителя количества обрядов - в зависимости от круга родственников и друзей.

Общей характер традиции, раскрывающийся в воспоминаниях информантов, в целом соответствует региональным особенностям свадебной обрядности в 20-40-х годах 20 века.

Традиционным местом знакомств молодежи в 30-40-е годы по воспоминаниям всех информантов оставались “кельи” : “Сама сидела, делала, пряла или чаго там” (Юшина В.Е., 1914 г.р.); “?: Вы кельи застали? - Пчелова А.К. (1915 г.р.): Да. Сидели с робятами. Сейчас вон клуб, а тогда была келья. Придем, сойдемся, штук пять-шесть сходились, и, значит, это, осенью вязание берем: чулки, варежки. Вот сидим, штук пять-шесть-семь, эдак же робяты ходили, с гармошками приходили. Только в воскресенье они приходили с гармошками-те, а в будни-те некогда. Вязали, кружева вязали, чулки вязали вечером-то. Не то что там пойдем в какой-нибудь клуб.

Придет зима - толкли лен, толкли, пряли, гребни такие были, веретена, тянешь.

Идешь, а мать прикажет тебе - три рушника надо напрясть, да уж не прозоруешь там”; “?: Кельи были? - Челбаева А.А. (1931 г.р.): Да, да. Даже сама ходила я. - ?: А у кого дома собирались? - Челбаева А.А. (1931 г.р.): У нас были такие старушки, пожилые. Может у них там дочь была или просто. Мы собирались. Нас было тринадцать девушек. Был такой праздник Кузьма Демьян. И вот на этот праздник мы собирались. И вот делали вечер. Тогда водки не было, а был самогон. Из дома приносили, кто чё может. У кого картошки, у кого чаво. Ну, вечером были и балалаешники и гармонист был. Один гармонист был хороший, погиб он. А Васька-то он остался. И ходили мы вот в кельи. К нам ходили. В игры играли “Третий лишний”, “На Дону”. Это вот табуретка. Ты садишься, задом я сажусь, и парень садится.

На два, на три скажешь. И вот, чтобы целоваться. А который раз с кавалером сидишь, ущипнешь, повернешься и поцалуешься. А если проигрываешь, другие садятся. Головы должны в одну сторону, Он повернется и ты повернешься. А если нет, то нет.

В карты играли. Песни пели. Частушки. Песни старинны были: “По Дону гуляет”, “Ехали казаки”; “?: Где знакомилась молодежь? -Ульянкина Н.Ф. (1920 г.р.): У нас были избы. Посиделки были. - ?: А как они назывались? - Ульянкина Н.Ф.: Кельи. - ?: А кто в кельи приходил? - Ульянкина Н.Ф.: Девчонки. - ?: А парни? - Ульянкина Н.Ф.: И парни приходили. - ?: В любом доме собирались? - Ульянкина Н.Ф.: Нет, не в любом. Вот один дом, там, наверно, человек двенадцать было у матери. Мы там к пасхе белили избу. - ?: А зимой? - Ульянкина Н.Ф.: Это зимой. - ?: А летом? - Ульянкина Н.Ф.: А летом не было. Некогда было”.

Собственно свадебный обряд начинался со сватовства. Почти все информанты указывали, что часто засылу сватов предшествовала договоренность парня и девушки о браке: “Жених невесту спросит: “Пойдешь за меня?” Она согласие дает. И сватать приходят” (Кузнецова Н.Т., 1920 г.р.); “Молодые гуляют. И вот они договариваются. Собираются жениться. Он говорит: “Давай поженимся”. Она соглашается. И вот придут сваты. Она дома матери говорит: “Придут меня сватать”. И мать готовится” (Челбаева А.А., 1931 г.р.). Однако возможны были и другие варианты: “?: А невесту сам жених выбирал? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): А как же, чать он с ней дружит. - ?: А то, может, родители заставляли? - Соловьева А.И.: Много бывало так. Угу, бывало. Эта, например, хороша, богата, скромна. Ну-ка, вот ее бери. А яму ее не надо, он ходит с другой. И было, и со свадебуходили. Сейчас, например, гуляют на свадьбе, а он возьмет и уйдет к той. И так было. У меня вот с сестрой так было. Ее усватали тоже насилкой, а она ему не понравилась. Они запой делали, а она встала и ушла”.

Определенной вариативностью обладал в селе и состав сватов: “?: Кто ходил сватать? - Юшина В.Е. (1914 г.р.): Невеста с женихом договорятся, но идут родители. Жених потом приходил. Уж договорятся, уж жених к невесте пойдет, и в кельи идут вместе”; “?: А сваты кто были? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): Родственники, конечно. А родители нет, не сватали, здеся родителей не касается. Сватать ходят, например, тетка, сестра, золовка, сноха - вот кто сватать ходил. - ?: А сваха была? - Соловьева А.И.: Сваха была”; “?: А кто был свахой? - Пчелова А.К. (1915 г.р.): Из жениховых родственников, ну, двоюродна, а не то что вотженихова сёстра пришла сватать, этого не было. Вот двоюродны были - она идет сватать”: “?: Кто ходил сватать? - Ульянкина Н.Ф. (1920 г.р.): Ну подруги придут уговаривать будут. Сначала договариватся, а потом придут невеста, жених, договариваются. - ?: А родители не ходили сватать? - Ульянкина Н.Ф.: Нет подруга. - ?: Одна? - Ульянкина Н.Ф.: Нет, все подруги. Штук пять. Они договорятся с женихом”.

Традиционным временем сватовства, по воспоминаниям всех опрошенных, был вечер. Выбор этого времени суток для сватовства информанты объясняли просто: “Ну, чай, днем-то он работает, а вечером свободной” (Юшина В.Е., 1914 г.р.).

О действиях обеспечивающих удачу сватовства вспомнила только Соловьева А.И. (1923 г.р.), которая, как она сама сказала, “миллион просватала”: “?: А вот когда сватать шли, может делали что, чтобы удачное было сватовство? - Соловьева А.И.: А как же. <...> И пойдешь, Богу помолишься, чтоб Бог дал удачи, чтоб все хорошо было”.

О каких-либо специфических особенностях в одежде, в выборе пути следования, в действиях в процессе следования из дома жениха в дом невесты присущих сватам ни один из информантов ничего не вспомнил, хотя вопросы об этом собирателями задавались.

Действия сватов в доме невесты всеми информантами описывались одинаково и в целом соответствовали региональной традиции: “Женщины приходят. Садятся подматку. Говорят: “У вас ярочки нет?” - “Есть у нас ярочка, есть” (Соловьева А.И., 1923 г.р.); “?: Что говорили, когда сватали? - Пчелова А.К. (1915 г.р.): “Здрасьте”. Ну, самовар поставят. Сваха говорит: “Я пришла сватать”. - “Ну, чё же, надо спросить невесту: пойдет ли она за него иль нет”. Ну, скажет, если она знакома: “Я, конечно, пойду за него”. Она уж не откажется от него”.

Каких-либо действий, означающих согласие невесты или ее родителей на брак, ни один из информантов не назвал.

В большинстве записей отсутствует рассказ о проведении таких регионально традиционных для данного этапа в жизни свадьбы (1920-1940-е годы) обрядов как рукобитие и кладка. Но если о существовании кладки, отдельные информанты еще вспоминали, то о рукобитии они “даже не слыхали”, а на вопрос о действиях, означающих окончательную договоренность брачующихся сторон, отвечали, что никаких действий не совершалось. Однако по записям предыдущих лет известно, что обряд этот существовал и проводился сразу после сватовства: “Руку на руку кладут вот так крест-накрест. Вот, сколько родни есть, все руки кладут. Потом полотенцем завернут. Говорят: “Мы посватали, а вы купили” (Котькина М.С., 1904 г.р. Запись 1991 г., записала Хардова Е.).

Что касается кладки, то во всех записях явственно проступает экономический, хозяйственный характер этого обряда, его малая ритуализация. Как правило, “ряжение” кладки происходило во время сватовства, но возможно было и на запое. “?: Кладка была? -Казаньева А.И. (1940 г.р.): Нет, не было. - ?: Рукобитие было? - Нет, не слыхала”; “?: Кладку рядили? - Ульянкина Н.Ф. (1920 г.р.): Нет, у нас нет”; “?: Кладку рядили? - Кузнецова Н.Т. (1920 г.р.): Это раньше. Щас нет”. Чрезвычайно редким, с точки зрения частоты встречаемости на территории области, является указание Пчеловой А.К. на проведение кладки как самостоятельного обряда, а не в составе, скажем, сватовства ил запоя. “?: Родные невесты рядют? - Пчелова А.К. (1915 г.р.): Рядют, да. Шубу, там, не рядют. Одеялы вырядят, постель, тама, рядили. А шубу раньше нет. А невеста, значит, собират постель, одеяла, там, подушки. - ?: Когда рядют, это кладка называлось? -Пчелова А.К.: Нет, нет. - ?: А когда рядили-то? - Вот, например, замуж-то она выходит, вот невесте одеялы купите. - ?: Это на сватовстве или на запое? - Пчелова А.К.: После уж приходит, ну, одна женщина. Эта же сваха приходит, да, “чё там у невесте нету?”. Из жениха приходили. А там, если ни отца нету или матери нету, и договаривались, что поможем невесте. - ?: По рукам били, когда договорятся? - Пчелова А.К.: Нет, нет. - ?: А когда отдавали то, что срядили? - Пчелова А.К.: Когда она выйдет и яво мать, отец, всю эту кладку отдает, что вырядили с жениха”; “?: Кладку рядили? - Юшина В.Е. (1914 г.р.): Рядили. Вот я говорю, мою сестру сватали, а мама говорит: “У ней нет ничаво” - ?: Это на сватовстве кладку рядили? -Юшина В.Е.: Да, да”

Важнейшим, чрезвычайно насыщенным свадебными актами был в селе следующий за сватовством запой. Из рассказов-воспоминаний информантов ясно видно, что уже в 20-30-е годы 20 века он имел ярко выраженный карнавальный характер, а такие важнейшие элементы его, как причитания невесты и исполнение величальных и свадебных лирических песен девушками, были утрачены. Однако экспедиционная работа в предыдущие годы выявила достаточно значительный массив свадебной лирики, правда, локализованной в нескольких певческих родовых гнездах. Поэтому вывод о вытеснении музыкально-песенной традиции театрализованно-игровой как проявление общей тенденции в развитии свадебной обрядности на территории Ульяновско-Самарского региона носит в данном случае предварительный характер и требует дополнительного изучения.

О времени проведения запоя разные информанты давали разные сведения, приводя, соответственно, разные мотивировки. “?: А запой у вас когда бывает: на сватовстве или его назначают специально? -Соловьева А.И. (1923 г.р.): Кто как. Например, вот идем сватать, а у нас там идет стряпня. И вот сколько племянников у нас женились,усватам - и вот, значит, чтобы вечером был запой. Чтобы разговоров меньше всяких было. И в этот же день. - ?: Это лучше? - Соловьева А.И.: Лучше, да. Вот сейчас придем сватать-то, а там против мать ее: “Батюшки, а у нас ничего готового нету!” - “А нам ничего не надо.” А придем на запой - все на свете есть. - ?: А могли делать и через несколько дней? - Соловьева А.И.: Могли. - ?: А когда примерно? -Соловьева А.И.: Примерно через неделю. Мы идем сватать или в субботу или в воскресенье, так чаще всего”.

Менее разнообразен круг лиц, приглашаемых на запой. Как отметили большинство опрошенных, это - мать, отец, крестный, крестная с обеих сторон. Далее следуют братья, сестры и общая группа “близких родных”.

На вопрос о присутствии на запое девушек большинство информантов давали отрицательный ответ. Юшина В.Е. (1914 г.р.) при этом уточнила, что подружки собирались “в кельях”. И добавила: “В кельях сидят и песню пели невесте. Невеста начинала вопить. Вопит. Я не скажу щас, как. Я мало сидела. Мы жили плохо, я работала на заводе в первую, то во вторую смену”. Однако, далее, рассказывая о своеобразном акте “подмены невесты” на запое, многие информанты отметили, что вместо нее выводили, как правило, подружек. А Кузнецова Н.Т. (1920 г.р.) после этого на прямой вопрос: “Подруги приходили на запой?” Ответила: “Приходили”. Отмечали они также и исполненние песен во время этого обряда, не уточняя, правда, кто и какие песни поет. “?: На запое что делали? - “Юшина В.Е. (1914 г.р.): Ну, что, выпьют там, споют песню, чаво ли”. Ларина Т.А., также отметив, что молодежи раньше на запое не было, добавила, что “щас бывает”. И только Соловьева А.И. (1923 г.р.) четко определила, когда приглашались подруги на запой. “?: А вечёрки были в день запоя? - Соловьева А.И.: Например, нынче запой. Приглашает она подружков. Вот они здесь побеседуют, погуляют, а потом мы идем, родня. Ну, сейчас этого нет”.

Жених и невеста на запое присутствовали, но сидели не до конца: “Жених с невестой посидят и уходют” (Челбаева А.А., 1931 г.р.). Как отметила Ларина Т.А. (1932 г.р.) жених с невестой уходят до начала договора сторон о порядке проведения свадьбы: “когда, во сколько”.

Ключевой фигурой на запое, как отметила Соловьева А.И. (1923 г.р.), была сваха: “А на запое хозяйка - сваха, котора сватала. Например, я подхожу ко двору, все вместе. Выходит отец и мать ихни. Я говорю, что, мол, этот дом мне знаком хорошо, здесь хорошо привечают, и веду я этих гостей. А отец с матерью встречают: “Ну, проходите, мол!”

Важнейшим элементом запоя в данном селе были “смотрины” невесты. Как отмечали информанты, невеста на запое, когда приходили родственники жениха с женихом, за столом не сидела. “Жених придет, а невеста в чулане сидит” (Пчелова А.К., 1915 г.р.); “Невеста сама уходит: в спальне сидит” (Казаньева А.И., 1940 г.р.): “? А невесту, может прятали куда на запое? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): В спальной. У кого спальни нет, на кухне”. Туда отправлялся часто и жених и находился вместе с ней до тех пор, пока ее не выведут к гостям.

Через некоторое время пришедшие требуют показать им невесту. Этот показ, “смотрины” проходил в селе весьма своеобразно и разнообразно. “Пчелова А.К. (1915 г.р.): А эти, значит, сватья от женихов требуют: “Нам покажите, невеста какая!” Требовают. Ну, конечно, раньше. Счас уже не такая обряда. Соберёмся, выдешь. Поглядят, скажут невестина родня: “Ну, чё же, ндравится вам?” - “Ндравится, ндравится!” А как не ндравится, если я с нём ходила, разве я от него откажуся. <...> - ?: Вместо невесты выводили кого-нибудь? - Пчелова А.К.: А, да! Выводят, вот когда запой. Вот все напоминашь, я уже стара. Ну вот. На запой-то придут, сядут и гости требуют: “Ну-ко-сь, посмотрим на невесту, какая? Может, кривая, может какая?” Вот она выдет, невеста. Ну, она собратая выдет, уж как там обряда была, выдет: “Здрасьте, здрасьте”. Ну другие-те сватья: “Пондравилась вам невеста?” - “Пондравилась, пондравилась, хорошая”. Вот и да. А потом, это, подменивают. Вот мы с нём познакомились, я за него вышла, выхожу, а подружку подсунут ёму. Подсунут - вот невеста! “Нет, нет! Это не наша невеста, наша лучше невеста, у ней волосы черны!” То скажет, если белы: “Нет, нет! Не наша невеста!” Подружка-то пойдет, поклонится да уйдет. А потом уж выходит невеста: “Здрасьте”. - “Вот наша, наша, - все хлопают, - наша, наша!”; “Вот, например, я сваха. Я стою, говорю: “Не наша, не наша!” <...> А потом, когда невеста выходит, я говорю: “Вот это вот наша. Теперь милости просим в нашу родню. Давай-ка поближе к нам, знакомься с нами” (Соловьева А.И., 1923 г.р.).

Могли выводить не одну подругу, а двух, так что невеста выходила только третьей (Ларина Т.А., 1932 г.р.). Вместо невесты иногда выводили и старуху: “?: А вот было такое, что подруг, например, выводят вместо невесты? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): Это знаешь кода? Это на запой.Запивать кода приходим, тут уж выводят подружков: “Вот ваша невеста”. “Нет, - говорим, - это не наша”. Подружки три выйдут. - ?: А старух выводили? - Соловьева А.И.: Старуху, да”; “Вот старуха, например, придет обманывать, покроют ее чем-нибудь, скатертью или чем-нибудь. Подменяли” (Соловьева А.И., 1923 г.р.).

Выяснение мотивировок такого проведения обряда целенаправлено, к сожалению, проведено не было, и мы имеем лишь один ответ на вопрос: “Для чего это делали?” - “Да для смеху больше-то” (Казаньева А.И., 1940 г.р.).

Сохранилось в памяти информантов и правило распределения места за столом на запое: “Впереди, в переднем углу сидят жених с невестой, по бокам крёсны. Они сами так садятся, знают уже” (Ларина Т.А., 1932 г.р.).

На вопрос об исполнении причитаний и песен на запое почти все информанты ответили отрицательно, но добавили, что раньше это исполнение существовало: “?: Невеста вопила на запое? - Казаньева А.И. (1940 г.р.): Нет, это раньше было, до революции. - ?: А крестная мать вопила?- Казаньева А.И.: Нет, не вопила. Все рады до смерти. <...> ?: А величальные песни пели? - Казаньева А.И.: Раньше-то было”. Только Соловьева А.И. (1923 г.р.) утвердительно ответила на вопрос о песнях на запое: “Величали невесту, жениха. Жениху пели:

Однако приведенная ею песня, как показали последующие рассказы других информантов, обычно исполнялась на вечёрках и девишниках, так что вполне возможно - перед нами типичный случай смешения близких друг другу свадебных актов, перенесение текста одного обряда (или обрядового акта) в другой.

Соловьева же отметила бытование причитаний невесты накануне запоя: “?: Невеста вопила на запое? - Соловьева А.И.: Нет не вопила. Она вопила перед запоем, кода ее усватают. Потом бывает вечёрка, она там вопит

Существовала в селе на запое во время, к которому относились рассказы-воспоминания информантов, традиция дарения невестой рубашки жениху: “?: А не было ли просьб к невесте на запое сшить рубашку? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): Ну это еще до меня, спрашивали, умеет ли невеста чё делать. Это было. Я небольшая была. У нас, у сестры тоже свататься ходили. Тебя, например, усватали, давай до запоя сшей рубашечку. И вот, когда на запой приходют, она несет рубашку, показыват. - ?: А кто нес, сама невеста или подружки? -Соловьева А.И.: Сама, сама”. Наличии этой традиции, однако, отрицала Ларина Т.А. (1932 г.р.): “?: На запое невеста одаривала жениха? - Ларина Т.А.: Нет, ничё не дарила, Никто ничё не дарил”.

Была в селе традиция “смотреть” запой, невесту: “Ларина Т.А. (1932 г.р.): Приходили глядельщики. - ?: Их угощают? - Ларина Т.И.: Да, угощают”; “Ой, народу было. И глядеть приходили” (Казаньева А.И., 1940 г.р.).

Именно на запое происходила два важнейших акта: наречение парня и девушки женихом и невестой и породнение брачующихся сторон: “?: Объявляли их официально женихом и невестой на запое? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): Да. Когда выведут невесту, говорили: “Вот эта вот наша”. - ?: Их нареченными звали? - Соловьева А.И.: Нареченны, на запое - нареченны”; “?: То есть жених с невестой уже нареченны, и их уже называли так? - Ларина Т.А.(1932 г.р.): Да, да. Нарекли их уже. Вы теперь, мол, нареченны уже, вот. - ?: А с этим званием поздравляли? - Ларина Т.А.: Ну, да. Вот, мол, поздравляем уже с нареченными. - ?: А кто поздравлял? - Ларина Т.А.: Ну, вот, все гости встают все, и мать с отцом начинают поздравлять. Все гости”; “?: На запое называли родители друг друга сватьями? - Ларина Т.А.: Это когда запьют. Тогда они уж сосватались, они уже сватья”.

Учитывая этнические особенности данного региона (длительное совместное проживание мордвы и русских), задавался вопрос о месте проведения запоя: “?: А запой делался только в доме невесты?”. Ставилась задача выявить этнические взаимодействия и их результаты в обряде и определить особенности восприятия культурной традиции одного этноса другим: осознается или нет эта специфика, каково отношение к ней (прежде всего аксиологическое) и проч. В результате получен весьма интересный материал, дающий возможность ответить на некоторые из перечисленных вопросов и, главное, более точно сформулировать последующее изучение поставленной проблемы: “Только у невесты. Вот я у мордвов была - у них по-другому. Айдате, говорят, “лавки глядеть”. Ну, пришли, нам пришлось стол собирать. Смотрят, у жениха каки лавки. У них такое название. Это после запоя. Сначала погуляли на запое у невесты, а потом идем к жениху “лавки глядеть”. Это у мордвов в Кузоватове” (Соловьева А.И., 1923 г.р.).

Такое разграничение этнических традиций информантом в данном случае интересно и важно еще и потому, что аналог подобного обряда существовал и в русской свадьбе на территории Ульяновской области под названием “считать углы”, “смотреть печурки” и под. Зафиксировано его наличие, но только в одной записи, и в данном селе: “Еще дом ходили смотреть. Там тоже угощали, решали, когда свадьба, когда чаво” (Кочкина М.Е., 1902 г.р. Запись 1991 г., записали Хардова Е., Прокофьева Е.).

Угощали на запое блюдами традиционной русской кухни: “Щи сварят, там мясца. На чайное блюдечко положат мясца. Мясо, картошечка, капустка, сахарком посыплют, маслицем помажут, рублену” (Соловьева А.И., 1923 г.р.).

Следующий этап свадьбы - подготовка к брачной церемонии -включал в себя вечёрки или вечера. “Челбаева А.А. (1931 г.р.): “А бывают еще вечера. Парни, девки там. Игры бывают. Ну, тоже играют и “На Дону”, “Третий лишний”, “Ручейки”, а потом еще в “Садовника”. Сидят все. Ну, скажем, ты вот яблоко, ты вишня, ты слива, горох или чё там. Садовник говорит: “Я влюблена. - В кого? - В яблоко. - Ой! - Что с тобой? - Я влюблена. - В кого? - В вишню. - Ой! - Что с тобой? - Я влюблена...” И вот так идет. А ктоне успеет сказать, значит его заставляют... ну, кто чё. И песню спеть, и стишок рассказать, и частушку спеть. Ну, это все мама рассказывала. А потом свадьба. - ?: Вечёрки каждый день? - Челбаева А.А.?: Нет, нет. Вот кода невеста сидит, раньше было. К ней ходют подружки, вяжут там, шьют все. Ну, и парни ходют. А вот кода еще играют, вот еще у меня в памяти осталось, жених и невеста когда вечерок. Ей поют песню:

А третья с ней подружки разговаривали (так!)

Вот, значит, и вызывает парня, там, иль подружкиного, в общем, кавалера. И ему поют:

Экспедиционная работа предыдущих лет выявила, как уже отмечалось выше, большой пласт свадебной обрядовой поэзии, прежде всего величальные, свадебные обрядовые песни и причитания невесты. Среди записей 1997 года есть только одна, в которой приводится текст свадебного причета невесты на вечорке: “Соловьева А.И. (1923 г.р.): <...> потом быват вечорка, она там вопит:

Чрезвычайно насыщен обрядами был день накануне венчания. Он включал в себя посещение девушками дома жениха, обмен предметами (дарами) между женихом и невестой через девушек, баню невесты, перенесение постели из дома невесты в дом жениха и исполнение обрядовых песен. Вот наиболее подробное изложение обрядового состава этого дня: “?: А у вас рубашку носили? - Пчелова А.К. (1915 г.р.): Носили. Эт кода за мылом идут. Вот обязательно невесте надо жениху, венчались ведь тогда, вот она шила рубашку жениху. Ну, уж котора может и бедна, от жениха принесет сваха, если уж нет-то. Наряжали таку ёлошку всякими там бумажками, тряпками и пойдут к жениху за мылом.Несут эту рубашку, носки шерстяные, рубашка хороша. Ну, кака хороша - сатин, розовый сатин или кремовый, желтоватый, полосатый тама, а уж никак нынешни рубашки. Рубашку, носки, платочек, перчатки - это вот жениху. Наряжают ёлошкуподружки, потом с родней, которы созывали девок, да, и пойдут за мылом к жениху. Придут к жениху за мылом, он стол ставит и пекли там эти. И значит, садятся все за стол и жених угощает всех, сколь там придут - двадцать штук. Ведь придут не две, двадцать штук. На один стол, на второй, и угощат там, раньше самогонку гнали, вино было. Вот посодют всех, всех обносит, и они песни поют ему, жениху-ту, да. И вот он обнесет всех, песню ему споют, ну, таки песни, длинны. - ?: Какие именно? - Пчелова А.К.: Я не припомню, каке песни-те пели... Господи... “То по саду, саду, садик, садику зеленому...” Вот эдакие вот. - ?: Вы не споете нам? - Пчелова А.К.: Песню-ту? Нет. Чай, я уж стара стала, уж забыла... Прям уж и не припомню.

Много-то я не могу. Вот это жених должен всех, весь стол поцеловать да угостить. А ёлошку всякими тряпошками украсят. <...> - ?: Куда потом елочку? - А ёлошку-то. Вот когда поездсоберется, сперва дружка - одна лошадь, потом три невесту везут, а потом пар шесть сойдутся по две лошади. А ёлошкой вот этих лошадей наряжают, придут к жениху, еще в воскресенье, эт в субботу они приходют за мылом-то. В воскресенье опять приезжают, девок опять угощают. Угостят их. Ёлочки отламывают и лошадей уряжают. А на ёлошке там тряпочки, бумажечки, красненьки там, там все красиво. Лошади наряжены. <...> ?: Рубашку подменяли жениху? - Пчелова А.К.: Нет. Такую спросят у жениха рубашку, какую он носит-то и вот несут невесте. Невеста должна сшить из свово материала, тогда ведь не было магазинных рубашек-то, сами шили, ну, модистки были же. - ?: Жених встречает девушек? - Пчелова А.К.: Да. За стол их. Ну, там мать, чай, помогает, есть сестры, встретят. - ?: Рубашку сразу отдают? - Пчелова А.К.: Ему сразу на стол ставят, подают тарелку и дадут ему рубашку. Он угостит их, поцалует, и потом дадут веник и мыло. - ?: Жених сам дает? -Пчелова А.К.: Сам, сам. Выносит из чулана веник и эту, мыло. Чтоб невеста пошла в баню мыться. С подружкой пойдет и этим веником ее будут там парить, мыть. - ?: С веником идут к невесте? - Пчелова А.К.: К невесте. <...> - ?: По дороге к невесте песни поют? - Пчелова А.К.: Поют, поют. - ?: Друг друга хлыстали? - Пчелова А.К.: Веником нет. Для невесты только. Моются, ее там парят, хлыщут веником”.

Совершенно иной вариант этого обряда сообщила Челбаева А.А. (1931 г.р.): не от жениха несли веник для невесты, а, наоборот, от невесты к жениху (!): “?: Веник от невесты носили? - Челбаева А.А.: Да, молодому париться. - ?: Кто разукрашивал его? - Челбаева А.А.: Свахи. - ?: Кто носил? - Челбаева А.А.: Ну, родные: брат или сестра. Подружки обязательно. Большинство две”.

Не зафиксировано указания на существование подобной традиции в селе в записях предыдущих лет. Однако на территории области подобные варианты встречаются, так что решение вопроса об органичности / неорганичности ее для данного села требует дальнейшего изучения.

Обряд “несение постели”, судя по рассказам информантов, не имел четкой выделенности и приуроченности в свадьбе. Именно этим, наверное, можно объяснить сообщение о нем в процессе рассказывания об обряде “несение рубашки”, “хождения за мылом”: “?: Постель возили? - Кузнецова Н.Т. (1920 г.р.): Возили. - ?: Кто? - Кузнецова Н.Т.: Подружки возили и продавали. - ?: Украшали постель? - Кузнецова Н.Т.: Нет. - ?: Как везли? - Кузнецова Н.Т.: В машине. А раньше на лошадях. - ?: Кто выкупал? - Кузнецова Н.Т.: Жених. Придут, их приглашают за стол. У них договоренность. - ?: Чем расплачивались? -Кузнецова Н.Т.: Деньгами. Бутылкой. - ?: Обратно что давали? -Кузнецова Н.Т.: Давали, давали. И мыло давали, и веник”. Она же указала далее в разговоре, что вместе с постелью несли и рубашку. Также отметила вхождение этого обряда в единый комплекс обрядов, составивший содержание “посещение девушками дома жениха за день до венчания” Ульянкина Н.Ф. (1920 г.р.). Подобное стяжение самостоятельных обрядов (а в других населенных пунктах области зафиксировано четкое отграничение обряда “несение постели” / “отнесение приданого” от “хождения завеником и мылом” как по срокам (в день венчания), так и по составу участников (замужние женщины - родственницы невесты)) часто встречается в рассказах-воспоминаниях, воспроизводящих свадебную реальность 30-40-х годов 20 века. Вероятно, это отражает некоторые общие процессы в свадебной обрядности данного этапа, приведшей к формированию новой свадебной традиции. Есть и в записях 1997 года одно сообщение именно о таком характере обряда: “Вот придано щас-то с вечеру возят, а раньше-то возили во время свадьбы” (Соловьева А.И., 1923 г.р.). В записях предыдущих лет это встречается гораздо чаще: “Постель привозят во время венчания” (Юшина Е.К., 1915 г.р. Запись 1994 г., записали автор, Семенова И., Захарчева Н.).

Постель выкупал сам жених, ее расстилали в комнате: “Да, расстилали. Вечером. Жених в этот вечер спит уже на этой койке, пока один, а уж после свадьбы...” (Челбавева А.А., 1931 г.р.).

Характерен был для данного села и обряд бани. Затапливали ее, как отметила Юшина В.Е. (1914 г.р.), “можа родители, можа подружки сами”. Невеста шла в нее, причитая, вместе с подружками; в бане гадали. Но ни причитания, ни гадания не мог вспомнить ни один информант.

Утро дня венчания начиналось со сборов невесты к венцу и причитаний. Но и эти обрядовые действия только назывались информантами. Даже обряд расплетания косы невесты и выплетание ленты (никакого специального названия, типа “прощание с красотой”, в селе не зафиксировано) только отмечен как существовавший и не более: “?: А косу расплетали? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): Да. - ?: А кто расплетал? - Соловьева А.И.: Коренная подружка. - ?: При этом невеста вопила? - Соловьева А.И.: Да, да.

Косу расплетите-ка, милы подруженьки,

Расплетите-ка,

Завяжите алым бантиком, ленточкой”.

О передаче выплетаемой ленты подружке вспомнила только Пчелова А.К. (1915 г.р.): “Отдавала своей этой подружке”.

Обязательным элементом сборов были действия магического характера, призванные сберечь невесту от сглаза: “иголки втыкали в подол платья, потом святой водой умываются” (Соловьева А.И., 1923 г.р.).

Собранную к венцу невесту подводили под родительское благословление. Благославляли мать, отец и крестный, крестная. В соответствии с региональной традицией они делали это иконой и хлебом. “Пчелова А.К. (1915 г.р.): (...) Кода едет жених-то, ведь раньше благославляли, невеста идет вопит еще:

Пропустите, люди добрые,

К столу дубовому...

И вот, значит, выходит из чулана, а потом, отец и мать тоже выйдут. Невеста:

Не прошу у вас, милый тятенька,

Ни золота, ни серебра,

(Это она отцу в ноги пела)

А прощу я у тебя, тятенька,

Золотое благославленьице.

И в ноги кланяется и, это, цалует отца. И матери вот эдак же. Ну, ведь грустно, жалко отдавать-то, плачут. Она вопит хрёсной, хрёсну. И у них эдак же вопит, как я сейчас вопила”.

Подробное причитание невесты дано в рассказе Соловьевой А.И. (1923 г.р.):

“Пропустите, люди добрые,

Ко дубовому ко столу,

Ко столу дубовому.

Садитесь-ка, мил подруженьки,

Пропустите-ка моих родителев,

Тятю с мамой,

Пускай они меня благославят

На мою жизнь личну.

Ухожу я от нех, как птичка бескрыла.

Сяду я, горемычна, за дубовый стол.

Положите около меня мое благославленьица,

Не забудьте отдать мое благославленьица

В мою путь-дороженьку...”

Появление свадебного поезда возле дома невесты отмечали свадебной лирической песней: “Пчелова А.К. (1915 г.р.): Приедут лошади-то, а девки поют:

Погости, гости гостёхонько,

На дворе да у нас веселёхонько.

Нет ни шума, нет ни ветра,

Один батюшка - светёл месяц.

Девки поют жениху “Со красными да со звездами, да со красной девушкой”.

Дальнейшее развитие, в целом, протекало в соответствии с региональной традицией: выкупали ворота, невесту. Все информанты только называли эти обрядовые акты, не описывая, не выделяя какие-либо действия, вербальные тексты. И только благославление жениха и невесты снова выделяется в рассказах: “Пчелова А.К. (1915 г.р.): И заходит жених, а тут вместе с женихом невеста уж не плачет. Ну, ее отцу, ее матери оба с женихом кланяются в ноги. Видали, можа, где, как благославляют? - ?: Как? - Пчелова А.К.: Ну, икона есть. У ней, значит, икона своя, у жениха своя. И вот они ставят, вперед невестиной иконой благославлят и жениха и невесту. Они в ноги кланяются и матери и отцу. - ?: На колени вставали? - Пчелова А.К.: Вставали. - ?: Им что-нибудь стелили? - Пчелова А.К.: Стелили. Дерюги раньше были, дерюженка такая. Всё холстовы раньше были. И постели-те были холстовые. Одеяло только оденут. Подушки-те, по одной наволочке на подушку. Эт щас вон сколько. А эти, что постель невесте приготовят, дерюгу завернут, зашьют и под жопу невесте положут”; “Соловьева А.И. (1923 г.р.): Вот когда жених приедет, у невесты благославляют и вот тут говорят:

Гости браны,

Гости званы,

Сядьте по местам,

Как ясны соколы по гнездам.

Из избы в избу,

Закройте вы трубы, окны.

Посидят минуточку и тут начинают молодых вокруг стола три раза выводить. Ну, обведут их три раза, присели они, и уводят, всё. Невесту одну благославляют до свадьбы, а жених приезжает и благославляют у невесты, у жениха не благославляют”.

Переезд до церкви, венчание обрисовывалось информантами бегло. Лишь следовало указание на порядок движение свадебного поезда: “Пчелова А.К. (1915 г.р.): Вперед идет одна лошадь - дружка это называется. За дружкой невесту везут, и жениха везут”.

В соответствии с региональной традицией проходила встреча молодых от венца у дома жениха: “Пчелова А.К. (1915 г.р.): Встречали, благославляли с хлебом, с солью. Их тоже мать с отцом там встречали <...> - ?: Чем-нибудь благославляли? - Пчелова А.К.: Ну-у. Посыпали. А которы чудны, после венца вёзут, ну, перышки там от лука, соберет вот так вот: “Сколько перинышков, столько детинушков будет”. То пятеро, то десять. Ну, все шутками, шутками. Свадьба, она и есть свадьба. От лука там перья, чаво, чудная выйдет женщина с палочкой - стук, стук, стук, стук - и посыпает на нее, на невесту-то: “Сколько хмелинышков, столько детинышков”; “Юшина В.Е. (1914 г.р.): А потом, когда из-под венца невесту приводят, наряжается там старушкой, что ли, выворачивает шубу и у ней в лукошке, в чем ли, иль овес, или хмель. И вот она на молодоженов-то кидает: “Сколько хмелинок - столько детинок!” Последнее сообщение, выделяясь среди других фигурой ряженой в вывороченном тулупе, имеет особое значение: в данном регионе, где, как отмечалось выше, существуют давние и прочные связи русских с мордвой, подобная традиция может быть объяснена именно этим, так как встреча молодых женщиной в вывороченном тулупе - обязательный элемент мордовской традиционной свадьбы.

За свадебный стол, как сообщали информанты, новобрачные не садились, для них накрывали отдельно в чулане: “Пчелова А.К. (1915 г.р.): Только вот как из церкви - в чулан, и ели и вино пили там до конца. Два товарища, две подружки может придут, стол поставят, и они четверо, никто к ним туда не совался”.

Далее следовал весьма оригинальные на территории Ульяновской области обряды “приглашения на горной” и “отгадывания новобрачной своего мужа”. “Пчелова А.К. (1915 г.р.): Вот, значит, приедет жених, гостей-то звать, когда обвенчаются. Жених в избе, а там, человечка двое на дворе. Ну, и две курицы стащат. Она - кудах-кудах, кудах-кудах: невеста - кричунья. <...> Когда они невесту оставят одну, и едет жених гостей звать - “горновать”. Товарищи по двору идут, выдут: “Вы много уж не берите, только две, две, по одной-то нельзя”. А эти куры - невесте. Им ни башки не рвут, ни чё”. Иначе называла этот обряд Челбаева А.А. (1931 г.р.) - “погонялки”: “Это вот когда невесту отвезут, привезут, жених едет туды. Это вот погонялки”.

Обряд “отгадывания жениха” проходил следующим образом: “Челбаева А.А.: Заходят в сени (вернувшиеся от родителей невесты жених и его друзья - М.Г.М.) и как давай кричать: “Ой! Жениха убили!” Которы не предупредят, может напугаться. Невеста выходит: “А ба, жениха убили, убили!” Начинает глядеть, где чё да потянет. Ан нет, живой. Ага. Шутили, шутили”.

Несколько конкретизирует самый главный момент обряда рассказ Пчеловой А.К. (1915 г.р.): “Подъедет на двор-то (жених с товарищами - М.М.Г.), товарищ лягет. Вот выдут: “Выбирай!” (невесте - М.М.Г.) Накроют, его (жениха - М.М.Г.) положут, и товарищ с ним лягет. И вотневеста выдет и выбирает. А если своего-то не возьмет да чужого цапнет - смех-то! Вот! Когда выходишь, договаривашься с нём: “Ты ногой хоть дёрни” - невеста чтоб знала, а то просмешит он свою молодушку. Это было, было, всё было.

Выход молодых к гостям происходил только после появления горных - родных невесты: “Пчелова А.К. (1915 г.р.): Только вызовут, горные когда идут: “Покажите нам невесту”. - ?: Горные - это на первый день? - Пчелова А.К.: Да. На первый день горные бывают. - ?: А почему так называют - горные? - Пчелова А.К.: Да кто знат. Да. Горные - это называется свадьбы первый день”.

Именно на первый день, во время свадебного застолья в селе Акшуат происходило битье горшков. В связи с тем, что в близлежащих селах это происходило, как правило, на второй день, жители села, носители традиции, осознавали это отличие как проявление их специфики, их культурную особенность: “?: А горшки били? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): Да, у нас в Акшуате на первый день бьют. Везде на второй, а у нас на первый. Возьмут горшок и поют “Сени, мои сени...”, пляшут. - ?: Горшки-то зачем били? - Эт, как невесту разбивают. Целы били горшки”.

Наличие отдельного стола для молодых в чулане, битье горшков на первый день дает возможность выдвинуть предположение, что традиция укладывать новобрачных в постель сразу после венца была утрачена в селе сравнительно недавно. К сожалению, целенаправленного опроса в этом направлении среди пожилых жителей села проведено не было. Однако подобные случаи в других населенных пунктах области, в том числе расположенных в этой же центральной зоне региона, неизменно приводили в ходе специального поиска к установлению указанной традиции.

Утром молодых будили криками: “Пожар! Пожар!” (Пчелова А.К., 1915 г.р.); “?: Кто их будил? - Соловьева А.И. (1923 г.р.): Ой, кому лень спать-то, встанут уж ночью и орут все кряду: “Горят, горят молодые!” Как пугают”. Зажигали под окнами дома, где они ночуют солому. Такое обрядовое действие совершалось повсеместно на территории Ульяновской области не только на русской, но и на мордовской свадьбе. Далее следовал обряд демонстрации честности / нечестности молодой: “?: А простыни кто показывал? - Ну, эт женихова крёсна, аль тетка, кто побойчей. Если честна, то благодарят, мол, спасибо, сыночек, нашел честну девушку. Родителей хвалют, мол, спасибо, сохранили дочку” (Соловьева А.И., 1923 г.р.). Традиция сохранилась в селе и по сей день: во время одной из свадеб в 1997 году после брачной ночи была вывешена простынка.

Затем следовал обряд “Поиски “ярки”. Обряд этот - один из наиболее развитых, живых обрядов современной свадьбы. Сценарий его в целом на территории области однотипен, но при этом огромное значение играет и импровизация, проявляющаяся во всех деталях образа: костюм, атрибуты образа, конкретные действия, тексты² . В качестве примера приведем наиболее полную запись обряда, сделанную от Челбаевой А.А. (1931 г.р.): “?: “Ярку” искали? - Челбаева А.А.: Искали. - ?: Когда? - Челбаева А.А.: На другой день свадьбы.Наряжены идут. У них гармошка, всё. Наряжаются, и невестой наряжаются, кто - женихом. “Ба! - скажут, - невеста-то кака помята”. Пойдут на двор искать. А они утром-то еще костер жгли около молодых. Там скажут им, где они ночуют. Там солому принесут, дров, разожгут: “Батюшки, пожар! Пожар!” Вроде испугают. Раньше интересно. Щас этого не делают. - ?: Кто наряжался? - Челбаева А.А.: Родственники с обоих сторон. <...> - ?: В кого наряжаются? - Челбаева А.А.: Ну, вот вывернут ли шубу, каку-нибудь повязку сделат, или доктором нарядются - халаты белы. Мужики нарядются женщинами, лифчик наденут. Кто во что. - ?: А в пастуха? - Челбаева А.А.: Да. Ну ён чё оденет - плащ да кнут. Он вроде ряженых как коров гонит: “А, куда пошли!” Мы гуляли вот. Мы пришли, и пастух пришел с нами. У двора все полегли, зимой полегли. Один раз нарядился мужик: ноги голы, сам голый. Летом, правда. Запрягли в телегу его. Посадили ряженых. А ехать через речку. Он заехал и посредине речки их свалил. Ой, они все накрашены! Кто дома наряжаются. Кто приезжи - у невесты. А так из дома все ряжены выходят. <...> - ?: Кто участвовал в обряде? - Челбаева А.А.: И пожилые и молодые. - ?: А незамужние? - Челбаева А.А.: И незамужние. Нет, девушки не наряжались. И холостые тоже нет. Средни в общем. Ну, молодежь нет. Дети не участвовали. - ?: Что делают? - Челбаева А.А.: Идут, встречают. Кто цыганкой нарядится: “Дай-ка я погадаю, клади на ручку”. А вот недавно свадьба была, нарядился он женщиной. Здесь титьки сделал, юбка сползает: “Дайте молодым на прокорм!” Кто хлеба, кто чё. Шутят, шутят. - ?: Морковки привешивали? - Челбаева А.А.: Да. Ну, это я не люблю. Это не красиво. Маленьки дети же бегают. Да, да привязывают. А одна была шутница, она капроновый чулок и вот сделала прям как х.. Ну зачем это. Была у нас одна похабница, на свадьбе все на себе разорвала. Ноги кверху... Я не наряжалась никогда. <...> ?: Кто встречает ряженых у жениха? - ЧЕЛБАЕВА А.А.: Тоже ряжены. И сажей намажутся. Один нарядился дураком из сериала-то “Тропиканка”. Его до сих пор Лунатиком зовут”.

Описывая этот же обряд, Юшина В.Е. (1914 г.р.) указала и на такие характернейшие акты, как воровство кур, исполнение частушек “матом”. Она же привела очень яркий пример действий родных жениха, встречающих ряженых возле своего дома: “Вот я помню у нас было. Они на том конце жили, а здесь вот (молодые ночевали - М.М.Г.). Они идут в гости, скажем, к невесте. А у невесте дрова пилят и кудель не кудель, а снопы. Вроде и свадьбы нет. Вроде не к ним должны. Хозяева встречают, угощают ряженых. Они там с гармошкой, с балалайкой. Угощают, за стол сажают”.

На этом завершалась основная, наиболее яркая и получившая праздничное развитие часть русской свадьбы. Далее следовали традиционные для данного региона посещения новобрачными родственников и иногда соседей, участвовавших в свадьбе, закреплявшие тем самым семейный статус молодой семьи среди родственников и односельчан.

Конечно, описанная система обрядов, обрядовых актов и текстов весьма неполна, в том числе, и с точки зрения обрядовой реальности села Акшуат, и тем более, с точки зрения исторического развития самой традиция, наполнения ее новыми элементами, переосмысления значения элементов предыдущих эпох. Только эпизодически привлекали мы материалы предшествующих экспедиций. Объясняется это, прежде всего, тем, что нашей задачей было не столько желание дать подробное описание свадебной традиции одного села в синхроническом и диахроническом аспектах, сколько представить полевые материалы в как можно более полном виде, делая только предварительные теоретические обобщения*

М.Г. .

(Опубликовано в книге: Свадебная обрядность на территории Ульяновской области: Исследования и материалы. Ульяновск, 1997 г.)

^*В статье использованы записи, которые произвели следующие собиратели: Цухлов А., Лоскутова О., Шабарова Л. (информанты:Казаньева А.И.,Ларина Т.А.,Соловьева А.И.); Явкина И., Семенова А., Батукаева М. (информанты:Кузнецова Н.Т.,Ульянкина Н.Ф., Юшина В.Е., Челбаева А.А., Пчеллова А.К.).

Русская народная свадьба

села Акшуат Барышского района